|
|
Екатерина АПАНАСЕНКО
Илья ГЛЕЙЗЕР
Петр ДМИТРИЕВСКИЙ
Евгений ПОСУХОВ
Юрий ТРОИЦКИЙ
МОСКВА 1996
ОТ АВТОРОВ.
В этой книге зафиксированы размышления, образы, эмоции, идеи, посетившие нас за один месяц (с 12 февраля по 12 марта). Мы с самого начала оговорили отсутствие каких бы то ни было правил, поэтому... Впрочем, что это за книга, уважаемый читатель может узнать из предисловия к “Двум месяцам”. С тех пор (с ноября 1995 года) ничего в общей концепции не поменялось. Но есть один момент, который хотелось бы еще раз подчеркнуть. Не стоит искать в книге то, что называют целостностью и законченностью. Книга писалась пятью разными людьми, это пять разных сюжетов, и совершенно не обязательно промежуток времени с 12 февраля по 12 марта пришелся на “развязки” всех из них. У кого-то это только пролог, у кого-то, может быть, кульминация. Важно другое: каждый из этих дней описан с разных точек зрения, описан многогранно, и, будучи зафиксированным, уже не будет забыт, и в этом мы видим свою задачу-минимум. Но состав авторов подобрался совсем не случайно, и это, как нам кажется, явствует из самой книги: все мы пишем, по большому счету, об одном и том же, мы пишем о любви. Увидит ли читатель в этой умышленной путанице стилей и неумышленных стилистических ошибках взаимодействие, перекличку, “игру” отрывков разных авторов? Если да, то и наша задача максимум тоже выполнена.
-------------------------------------------------------------
12 февраля. Понедельник.
Любовь... Не надо притворяться и обманывать себя. Все делается ради любви и во имя любви. Даже эти наивные и в общем-то довольно корявые строки, смысл которых давным-давно передан в более красивой форме другими людьми, даже они пишутся ради любви. Пером сейчас управляют не мышцы и не нервные импульсы, а любовь. Порой она бывает жестока, а порой благосклонна. Любовь всегда незримо присутствует вокруг нас и в нас самих, она вечна. Пока существует Земля, будет существовать и любовь... They shoot horses, don’t they?* Это о любви жестокой, о безысходности. Je t’aime, et je suis heureux!* Это о любви счастливой, о радости жизни. Мне есть кому сказать: “Я люблю тебя,” и значит, я счастлив.
--------------------------------------
Мчится поезд...
У меня чешутся руки, чтобы написать новую книгу. Наконец у меня есть лекарство от этой экземы.
Мчится поезд...
Кажется, я смогу написать что-то совсем другое. Кажется, я смогу...
Я решил представить всю нашу жизнь в виде поезда, привязать все явления и события к движению транспорта. Собственно, поездом его я назвал условно - это скорее поезд-оборотень, принимающий разные формы от велосипеда до самолета. Это довольно удобная схема: вся наша жизнь состоит из остановок и перегонов, ее можно представить себе в виде одной поездки. У каждого свой маршрут, своя скорость, свои пункты назначения, но все мы движемся в рамках одной системы, в рамках некой схемы линий, нам неизвестной. С поездами у меня связано очень многое. Например, ощущение абсолютного счастья. Это было... 4. A flash.* ...в ночь с 24 на 25 ноября прошлого года, приблизительно в полпервого. Когда я поздно возвращаюсь домой многие поезда ходят только до Новых Черемушек. И тогда тоже мне пришлось выйти на половине пути и наблюдать, как женщины в красных шапках бегают по вагонам, следя за тем, чтобы какая-нибудь пьянь не застряла вместе с поездом до утра в депо. Пустой поезд пронесся мимо меня с характерным “пустым” звоном. Я по привычке посмотрел ему вслед. В отличие от обычных поездов этот резко свернул влево и тутже...
3. Momentary*
... на светофоре красный свет перешел в зеленый, дающий “добро” на продолжение движения вперед, оповещающий о конце паузы, конце застоя.
И когда подъезжал следующий поезд, у меня было ощущение, что он останавливается именно для меня, а не для других двадцати пассажиров на платформе, ощущение, что он именно меня хочет подбросить до дома. Тогда я по-новому услышал предупреждение “Осторожно, двери закрываются!” Как будто какая-то высшая сила фиксирует конец одного этапа в пути и приближение начала другого, напоминая (совершенно правильно), что именно во время “закрывания дверей” нужно быть особенно осторожным. И, что самое важное, нас всегда, даже в самые тяжелые времена, убеждают в том, что следующая станция-таки существует. Иногда нам ее называют, а иногда нет.
- Да, да, я понимаю тебя,- отозвался он, - а иногда нам ее называют, но мы этого просто не можем разобрать или расслышать.
Так вот, сейчас наступил момент, о котором меня предупредили тогда.
4. A reincarnation* Сейчас наш поезд въехал в новый тоннель, где все будет по-другому. Самые быстрые самолеты-истребители, сеявшие вокруг себя отчаяние и злобу (я имею в виду не конкретных людей, а образ) улетели в никуда, и оттуда уже не вернутся, потому что мы перешли в иное измерение, а они остались в старом. И куда приедет наш поезд через месяц нам неизвестно, и что произойдет за это время - тоже (14 февраля, 23 февраля, 8 марта...)
Я смотрю на рекламу на стенах моего вагона - почти все они заявляют о начале новой эры. “Изменим жизнь к лучшему!” - не боись, филиппок, уже меняем! “Никакие удары не шокируют!” - более того, никаких ударов и не будет! “Я больше не кашляю!” - вот и молодец, будь здоров! “Сделайте весну вечной!” - а весну уже никому у нас не отнять!
5. Я сразу узнала твои куски в книге...
Господа, освобождайтесь от груза старых ассоциаций, мешающих естественно воспринимать жизнь - они мешают вам взлететь. Что, собственно, пошлого в словосочетании “проспект мира”? Кто тут против мира и согласия? Я первый кину в него камень. (По-моему, удачная шутка.) Человечество смеясь расстается со своим прошлым. Я не имею в виду уничтожение архивов, и вы вряд ли найдете человека, более бережно относящегося к своей истории - для этого достаточно бегло посмотреть на оформление стен в моей комнате. Просто оставим в памяти только самое хорошее и отправимся в путь.
“Барин, куда ехать-то?” Шаболовская? Киевская? Матвеевское? Крылатское? Головково? Тульская? Ленинский Проспект? Переделкино? ВДНХ? Чистые Пруды? Chemin de Roche? Кунцевская?.. “Станция ‘Октябрьская’ “ Нет, только не в октябрь, только не это... “Переход на кольцевую линию...” Как, что, неужели опять по кольцу? “Граждане пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи...” Да у меня вроде с собой и вещей-то особых не было: дневник да бутерброды.
- Слышь, командир, куда дальше-то? - будит меня улыбаясь машинист.
- Тебе решать...
Первая книга была книгой временного победителя, ненадолго поверившего в прочность стен построенного им соломенного убежища, вторая - книгой побежденного, распластавшегося на земле человека, расписывающегося в своей слабости и бессилии. Господи, как хочется написать что-нибудь светлое! Необязательно бурно веселого, можно и печального, ведь изначальная печальность мира не только является пунктом нашей философии, но и зафиксирована в мудрейших книгах. Печаль - тоже светлое чувство. Я имею в виду, как бы мне хотелось, чтобы мне не пришлось испытать в этом месяце раздражение и отчаяние. Господи, я постараюсь, помоги мне!
На улице - минус 15 градусов, и снег под ногами хрустит еще совсем по-зимнему, но все дышит весной - во всяком случае мне так кажется. От яркого солнца у меня слезятся глаза.
Я думаю о своих соавторах, я думаю о приближающейся весне, я предвкушаю успех третьей книги, я люблю...
1. Thank you Lord*
... весь мир.
13 февраля. Вторник.
...мне должна... была позвонить моя девушка. Тогда я ждал ее звонка, и он значил для меня больше, чем что бы то ни было. Он, точнее, значил для меня все, а сейчас я пишу об этом просто потому, что не хочу оставлять мысль незаконченной. Сейчас я совсем другой, и почти ничего из тех времен уже не представляет для меня никакой ценности. Я хочу сказать, что таково время и такова жизнь: они оставляют тебе лишь память, “воспоминания о прекрасном миге”*, а боль куда-то уходит...
Я бы хотел сказать ей что-то, наверное. Я бы сказал ей: “Постой, ты думаешь, ты меня знаешь? Ты думаешь, что вот я - весь перед тобой? Нет. Нет. Я - внутри себя. Я больше, чем может вобрать в себя твой разум. Я даже больше, чем ты можешь себе вообразить. Я огромен. В моей голове переплетаются жизни вещей, истории культур, вечные вопросы, восторг и очарование гармонии, ритмы, образы и ассоциации, и эта карусель раскручивается все быстрее, эта мозаика с каждым днем дополняется новыми элементами, и вот так все движется и мешается внутри меня, наполняя меня невыразимым счастьем и, главное, абсолютной и только мне одному понятной свободой.”
Я бы сказал что-то в таком роде тебе, ты бы усмехнулась, не поняв меня, не попробовав понять меня, и это было бы все. (“...And that’ll be it*”).
Теперь же я едва ли когда-то заговорю с тобой. Удивительно, как далеко иногда расходятся человеческие судьбы.
---------------------------------------------
И все-таки я выйду на этой станции, хотя я знаю, что это немного опасно. Здешние бабушки, проверяющие проездные, быть может, знают обо мне то, что я и сам не знаю. Эта станция идеально расположена относительно того дома, куда я иду. Когда я возвращаюсь оттуда веселый, но одновременно заранее пристыженный мыслью об огорчающихся родителях, мне не нужно напрягать свой мозг, чтобы сориентироваться - идти нужно все время прямо, никуда не сворачивая. Удобно еще и то, что путь довольно долог, так что успеваешь и надышаться свежим воздухом, и замерзнуть - в любом случае хоть как-то протрезветь.
И в этом лишь формально однообразии и предсказуемости времяпрепровождения в этом легендарном доме, где “не отказываются от выпивки”, в этом есть стабильность нашего бытия. Я четко знаю: что бы у меня ни случилось, трагедия ли, счастье ли, я всегда могу прийти сюда и выложить все, что я чувствую. Меня внимательно выслушают и нальют еще рюмку, уничтожив чувство одиночества уже на зачаточной стадии развития.
Сегодня мы, правда, пили пиво. И в этих бокалах (мама родная, сколько жидкости перекочевало из них в мой многострадальный желудок за их историю!), в этих бокалах была разлита вечность, уверенность в том, что мы встретились в этой жизни не случайно. Светлое настроение - примета нового времени. Это проявляется даже в изменившейся тематике разговоров - в переходе от обсуждения патологической трагичности мироздания к рассказам о тех радостях, которые в жизни встречаются. На кухне не продохнуть от дыма (то, что называется “хоть топор вешай”), но этот дым и есть видимая форма уюта и любви, разлитых в воздухе. В разговоре мы иногда делаем паузы - в эти минуты мы, может быть, не осознавая этого до конца, инстинктивно стараемся впитать в себя побольше этой теплой энергии, запастись ею до следующей встречи.
А доктор с заветным порошком от печали и тоски все едет и едет к нам на помощь*. И нам по большому счету абсолютно неважно, доедет ли он до цели или нет - нам достаточно знать, чувствовать, что, да, он действительно в пути, он действительно едет, что он переживает за нас и хочет нас спасти.
14 февраля. Среда.
За что мне дана жизнь? За какие подвиги этот дар? Ведь человек не владеет миром, мир человеку подарен, непонятно за что. И значит нельзя воспринимать жизнь как должное, нам остается только удивляться и благодарить. Поэтому я убежден: один из самых страшных грехов - жалоба на судьбу. Люди, впадающие в депрессию, в бессилии сложившие руки, назвав себя несчастливцами или непризнанными гениями - глупые, неблагодарные существа. Одумайтесь, как вы смеете? Как вам не стыдно?
Все вокруг наполняется новым смыслом. Все вокруг становится для меня ценно - даже слякоть при входе на станцию “Охотный ряд” бесценна. И сразу становится понятно, что не хаос и не бессмысленная бесконечная цикличность есть основа жизни, и то, что я вижу в эту секунду я не увижу уже никогда.
15 февраля. Четверг.
Прошло уже три дня с того момента, как в моей жизни появился этот день. Мне думается , что это был один из тех дней, которые меняют твою жизнь на 180 градусов. Как и подобает такому дню он был безмятежен, и, вообще-то, я от этого дня ничего хорошего, как впрочем и плохого не ожидал.
Я ехал по Тверской, разглядывая сквозь еще неотмерзшие стекла машины судорожное перемещение людей на улице. Выезжаю на улицу Герцена, проезжая всевозможные питейные заведения, которые с утра вызывают понятное, отдыхавшим накануне, отвращение, заворачиваю к ИСАА. Выхожу из машины и направляюсь к крыльцу родного института, рассматривая людей, которые стоят на нем, пытаясь разглядеть смолящего человека. Два шага, и я узнаю в нем милого сердцу моих друзей “Казеича”. Прохожу мимо, приветствуя его кивком головы. Захожу внутрь - никого, за исключением незнакомых мне студенток, в голове промелькнуло : “Первый курс ИПВ”. Вспоминая Юру, сдаю свой “ пилот” в гардероб.
Уже через минуту я на третьем этаже. Иду по коридору и занимаюсь известным всем студентам ИСАА видом спорта - рукопожатием. Цель - пожать руки всем мало-мальски знакомым тебе людям и запомнить кому именно ты пожал руку, чтобы не дай Бог не повторить это снова. Хватаюсь за ручку двери - стоп. Не все сразу.
Это покажется странным, но я знал об этом дне и уже с начала января выделял его из прочих чисел. Он должен был принести мне мою мечту. Он был днем отсчета счастливых, а точнее гармоничных дней моей жизни. С него должна была начаться новая жизнь. Она должна была возвращаться на рассвете в Москву, в мою новую Москву, которой было бы суждено просуществовать до осени. Но новая жизнь немного задержалась в дальних краях, и я перенес дату отсчета новых дней на более поздний срок. Однако у судьбы свой “замысел упрямый“.
Дальше все просто. Нам объявляют о том , что мы уезжаем на стажировку.
Все разрушено в одну секунду. Я уезжаю. Новая московская жизнь откладывается на неопределенный срок.
-------------------------------
Вчера был день всех влюбленных. Но мне некому было подарить свое сердце...
Случайно зашел в гости - и попал на праздник. В смысле “экспириенса” - очень показательно: 15 девушек и один парень (я). Очень характерно. Все-таки мне удалось расшевелить это болото. Но,- слишком поздно. Надо было начинать все гораздо раньше. Но раньше я был бы не понят. Все в жизни - “палка о двух концах”...
...Никто, даже я сам не знает как я люблю ее... На протяжении стольких лет. И все равно это чувство не утихает, а наоборот, разгорается все с новой и новой силой. Мне кажется, что она будет до конца моей жизни оставаться моим идеалом женщины (во всяком случае, идеалом моей любимой женщины)...
---------------------------------------------------------------
Не хочется называть станции нашего поезда чересчур кричащими именами. Слишком уж много существует названий, и почти каждый из моих потенциальных персонажей ассоциируется с конкретной станцией, так что практически невозможно балансировать на полутонах и полунамеках. Напишешь, например: “Станция Ленинский Проспект,”- и почти всем читателям ясно, о ком пойдет речь. Что ж теперь, из головы их придумывать? Исключение составляет разве что метро Тульская, и если я в своей книге напишу, что мне нравится или я ненавижу человека, живущего на этой станции, то впоследствии при ответах на вопросы читателей, я смогу “отмазываться” то одной фамилией, то другой, имея в виду на самом деле третьего человека. Так вот, на этот раз поезд остановился на платформе... скажем, “Москва Сортировочная”, представления о жизни которой, казалось бы давно отсортированы.
Мне грустно. Мне грустно, потому что найдя мои старые записи (мысли во многих случаях теряют свою актуальность через несколько часов после их фиксации), ты решила разрушить все то, что было построено за последние несколько недель. За это время, как мне показалось, мы просто-напросто соскучились друг подругу, и мне кажется что этот воскресший взаимный интерес был не просто тягой к экзотике, но и стремлением как-то разнообразить свою жизнь. Тогда, несколько недель назад, наше общение, освободившись от груза трагизма, безнадежности, комплексов и претензий, перешло в очищенную и естественную фазу своего развития, то есть вернулось в ту фазу, с которой все и начиналось. Мне грустно, что ты решила все перечеркнуть. Не буду лукавить, что ты занимала самое большое место в моей жизни, но я редкий крохобор: я не люблю терять и малого. Может быть, разыскивая тебя по всей Москве (и не только Москве) перед Новым Годом, я доказал тебе, что ты мне безразлична? Может быть, предложив тебе встретиться месяц назад, я продемонстрировал, что видеть тебя мне противно? Или в разговоре на днях по моей интонации можно было сказать, что мне неприятно, что ты мне позвонила? Мне грустно, что за это время ты так и не смогла понять, что у меня внутри, кем ты являешься для меня и зачем я пишу эти “неправильные” книги. Уверяю тебя : я не склонен более считать это ни извращением, ни глупостью, потому что это противоречило бы данным себе и Ему обещаниям и потому, что я сейчас панически боюсь любых проявлений моего обозленного и агрессивного прошлого. Я обозначу это явление как парадокс. Печальный парадокс.
---------------------------------------------
Maybe, you won’t ever read this book*.
Да это и неважно: я просто хочу сказать: мы сидели в маленькой темной комнате, твоей комнате, освещенным лишь одним крошечным светильником, мы сидели напротив друг друга и внимательно смотрели друг другу в глаза, изредка, впрочем, отводя взгляд с направленной куда-то внутрь полуулыбкой, совсем как тогда, когда мы еще не были знакомы; по крайней мере, ты совсем не изменилась с тех пор...
...”я хотел бы быть художником”...
...ты опустила руку и положила свою теплую легкую ладонь мне на запястье, едва слышно вздохнув и слегка разомкнув губы...
...”чтобы нарисовать тебя”...
...твои пальцы сплелись с моими, так что я почувствовал твое кольцо, прижавшееся к моему мизинцу...
...”вот так, как сейчас, при этом свете, почти скрывающем”...
...наши ладони поцеловались и замерли в одном жарком объятии...
...”черты твоего лица”...
...я ласкал твою руку, почти ощущая биение твоего сердца в тоненьких венках на тыльной стороне ладони и любовался на твои приподнятые брови и чуть приоткрытые губы, чувственные и зовущие, и замечал в их движении нежность; и любовь, безумную и серьезную... и я не увидел бы в тебе печали, если бы не одна слезинка, всего на мгновение сверкнувшая в уголке твоего глаза. Ты убрала со лба волосы и повернулась вправо, чтобы посмотреть на что-то сбоку, и я только чувствовал, что эти слова уже сами выплескиваются из моего сердца.
16 февраля. Пятница.
Итак, я присоединяюсь!
Была беседа с Ю.Троицким по поводу манеры моего письма - ведь я - женского роду и меня сразу же можно будет отследить по глаголам типа “пришла, увидела, победила”. Поначалу у меня была мысль поступить как Жорж Санд, взять себе мужской псевдоним и писать от лица мужчины. Но такие фокусы очень сложно проделывать в силу того, что некоторые темы останутся незатронутыми, либо придется прибегать к таким аллюзиям, что и я, и читатель сойдет с ума, разбираясь с этом. Можно было просто писать нейтрально, но и это не всегда удобно. Коллега Ю.Троицкий решил мои проблемы очень по-японски, Он мне сказал: “Пиши, как хочешь. Ты пишешь не для кого-то, а прежде всего для себя. Постарайся описать свой день, мгновение, что они значат для тебя. А как ты это напишешь, зависит от твоего воображения, от того, как ты это себе представляешь”. Этот совет меня, надо сказать, воодушевил. И я решила - буду писать что хочу, как хочу - от лица мужчины, женщины или неземных существ, избегая глаголов-подсказок, и не избегая, в общем, как Бог на душу положит.
--------------------------------------
Они стояли рядом и курили. Она думала: “Ты опять не сказал мне этого?”
Он думал: “Сюрреализм. Сальвадор Дали. “Автопортрет с шеей Рафаэля.”
Она думала: “Почему ты не сказал мне этого, ведь ты сам тогда говорил, что любовь есть?”
Он думал: “А ты?”
“Я?”
“Любовь, наверное...”
“...”
----------------------------------------------
Талый мартовский снег
Смоет с асфальта мой последний след
Старый город бед , в коем места нам нет
Хлопнет мне вратами вслед
p.s. редактирую все. Режу без сожаления. Пишу много - все отвратительно.
17 февраля. Суббота.
“Всем миром правит доброе...”*
Отношения с женщиной - самое сложное. Не претендуя на истину в последней инстанции, мне хочется предложить следующий вариант: мы возводим женщину (любимую, хотя любовь - понятие довольно эфемерное и для каждого отдельного индивидуума она означает что-то свое) в ранг богини, и, если она удерживается на этом пьедестале, сумев удовлетворить всех (с эстетической и моральной точки зрения) и принести радость окружающим и не в последнюю очередь себе, провозглашаем ее как идеал... Не слишком универсально, есть множество мелких тонкостей, но, если сделать поправки на личности и неизбежную индивидуальность отношений, есть возможность применить эту схему, если не на все население земного шара, то, по крайней мере, на значительную часть населяющих его здравомыслящих людей.
...Удивительно, но после такого количества выпитого алкоголя остаться в трезвом уме и твердой памяти! Для меня, в общем-то, это удивительно. Но в то же время это закономерно: “Конечно, мы же, а-а-а, в курятнике.”
Мы встретимся там, где нет темноты.*
Мы слишком любим друг друга и самих себя, чтобы предать этом мир. Будущее покажет, на что мы способны. Надеюсь, это будет светлое будущее...
...И тут он увидел сон... Они с мамой гуляли по парку. Он катался с горки на санках, а мама смотрела на него с вершины горы... Эти глаза, излучающие доброту: он никогда их не забудет... Санки подпрыгнули на кочке, он вылетел из них, покатился кубарем и ударился о росшее рядом раскидистое дерево... Он помнил, каким оно было летом: пышные ветки, густая листва, где очень хорошо скрываться во время игры в прятки. Мама скатилась по горе вниз, подбежала к мальчику, подняла его, обняла и ласково спросила: “Малыш, ты не ушибся?” И тогда, в теплых, любящих материнских объятьях, он понял, что что бы ни случилось, она не даст его в обиду, защитит его, не позволит этому жестокому миру растерзать его... И сейчас, после пробуждения, он почувствовал, что ничто не сможет сломить его, ничто не помешает его счастью.
-------------------------------------------------
Иногда ловлю себя на мысли, что в моем сердце полностью отсутствует такое чувство, как любовь. Я не люблю. У меня не бьется сердце, когда я поднимаю трубку и слышу знакомый голос, я иногда вообще не жду звонка. Да и рядом с этим человеком я не чувствую ни трепета, ни волнения. Может, это следующая стадия любви, более сознательная и высокая? Мнения общественности разделяются - одни (и часто это взрослые люди, повидавшие виды, так сказать) не признают ничего, кроме “любви-страсти”, а другие говорят, что лучше осознавать, за что любишь человека, чего от него ждать - мол, в будущем не разочаруешься, не “остынешь”. А я не знаю. Раньше я “considered myself the falling in love kind”, мне казалось, что я отношусь как раз к той категории “своих” людей, про которых было сказано в книге “Два месяца”, то есть способных любить и очень сильно, и очень безответно (со всеми прилагающимися сюда страданиями). Но практика показывает, что я могу находиться и в “охлажденном” состоянии. Фигня получается. Если я не люблю, надо ли расставаться с человеком из-за этого? Но ведь ближе и дороже у меня все равно никого нет. Значит ли это, что мне все равно с кем быть, соглашаться на суррогат, лишь бы не быть в одиночестве? Но, простите, как это я могу полюбить (пусть это было и какое-то время назад) суррогат? Я себя уважаю пока еще.
18 февраля. Воскресенье.
“Любовь, наверное, есть там, где о ней не говорят”...
“...Да...”
“Я люблю тебя”
Она думала: “Это счастье. Ведь я так давно люблю тебя.”
Их мысли были просты, и они легко могли прочитать их во всполохах фар в ночной темноте, загустевшей за большим окном, в которое они оба внимательно смотрели, держась за руки и улыбаясь своему счастью, то есть своей жизни.
19 февраля. Понедельник.
К.И.
Как я любил, как нравилась она мне,
Как нежный куст, цветущий под окном.
И вот вчера мы встретились случайно,
И я стоял, поникнув головой.
И столько образов, и нежных, и наивных,
Вдруг разом пронеслися предо мной.
И я, не в силах вымолвить ни слова,
Пред ней стоял, поникнув головой.
И чувство дальнее, уже почти забытое,
Во мне вдруг разгорелось с новой силой:
Я встретил вновь ту девушку красивую,
Которую я звал любимой, милой...
Кусочек из старых записных книжек, но оказался очень к месту и под настроение:
... Пути Господни неисповедимы,
Но помни, сидя при луне:
В своем я сердце оставляю
Частицу, посвященную тебе...
----------------------------------
Всю ночь не спит строка и просится наружу...
Эх, ну вот такая обида - кажется, я потеряла свои “детские” стихи, которые написала на первом курсе. Это были мои “японские” стихи - я тогда начиталась дзэн-буддизма и, так сказать, под впечатлением, написала. Что-то помню было про “так хочется спать и проснуться, лишь только какие-то там призраки разбредутся, прогнав с собою тень и ночи мрак, я разожму тихонько свой кулак и улыбнусь вначале лишь чуть-чуть...” ну, и так далее в том же духе. там и про камни было, и еще про много чего, многозначительно и красиво, Я эти стихи прочла маме, Даше Кретовой (Черной по совместительству) и тогдашнему начальнику. Мама сказала: О! Даша Кретова: ”Очень здорово” и улыбнулась (правда про следующий стих сказала, что это уже хвастовство умением рифмовать и основная идея стиха - “вот как я могу!” Надо отметить, что практически все произведения художественной литературы, по-моему, так и создаются). А начальник, прослушав, сказал: “И я был молод и писал, Но нет в этом какого-то смысла, нечего тебе еще сказать... Сыро. (прямо как always plus) Да, и про кулак как-то нехорошо. Все такое красивое, и он тут не к месту.” Поскольку дружил мой начальник со студенческих лет со всякими бардами и вроде как считался за поэта в институте, я ему на всякий случай поверила, но не до глубины души, А в глубине души стих мне очень нравился. Просто никто из моих слушателей не проникся дзэном и был не готов к моему творчеству. Я стих переписала в тетрадочку (вместе с другим), а книгу про дзэн как-то читать перестала, вернулась в наше христианское лоно. И вот с ужасом обнаружила, что находясь в приступе яростной уборки сгоряча выкинула ее, подумав о том, сколько же можно хранить старые тетрадки.
20 февраля. Вторник.
Единственное, чего не достает нашему народу, это уважения. Уважения ко всему - в первую очередь к труду, во вторую - ко всему остальному (к личности, к любви, к тайне, к индивидуальности и т.д.)... Но, с другой стороны, мы все это уважаем, но по-своему. Может быть поэтому мы все еще держимся...
Я.Л.Ю.Б.Л.Ю.Т.Е.Б.Я.* Ты свободен в выборе, ты свободен во всем. Ты никогда не был так свободен, как сейчас. В этом твое счастье.
Не плачь, малыш. Не огорчайся. Тебе все по силам. Ты сделаешь этот мир добрее и лучше... Только мы этого уже не застанем.
Легкое недомогание - это еще не болезнь...
Картинка ребенка висит на стене,
А череп ребенка стоит на столе.
Это слишком страшно, чтобы быть правдой. А все остальное слишком хорошо, чтобы быть ею... Это слишком. Все или слишком хорошо, или слишком плохо. Середины нет. А истина, как всег да, посередине, между сердцем и разумом...
----------------------------------------
Это была пьеса о настоящей любви. Занимавшей всю их жизнь и заменяющей им все, что есть на земле. И скажу вам честно: меня огорчает, когда у меня допытываются, в чем мораль этой пьесы и в чем ее смысл. Мне жаль вас, господа. У любви нет никакой морали, нет никакой цели, и ее смысл только в ее существовании. И нет ничего позорного в том, что язык этого художника вам оказался непонятным. Не стыдно в этом признаться - никто не стал бы вас ругать. Но разве можно точно сформулировать, что именно он хотел нам сказать?
Я допускаю, что я чего-то не понимаю, но мне никогда не нравились басни, в конце которых для сомневающихся прямо формулируется то, что называется “мораль”. Басни ущемляют мое самолюбие читателя.
И я не буду больше давать вердикты, типа : “если вы ищите в этом мораль, значит вы никогда не любили”, потому что наконец понял, чем я буду категоричнее, тем вероятнее неправ. Я хочу только попросить: пожалуйста не ищите смысла там, где его не может быть, а постарайтесь принять жизнь как она есть и тогда, мне кажется, она и исполнится для вас смыслом.
------------------------------------
Иногда задумываешься - ведь каждый герой книги - это особь с нетрадиционным поведением. И каждая книга рассказывает о том, как эта особь живет в мире особей с традиционным поведением, И либо сама приспосабливается, либо все меняет, либо погибает, в общем, про борьбу - с учителями, сверстниками, родителями, приемными родителями, административными лицами. Вместе с тем, когда мы читаем книгу, то очень часто (не всегда, но часто) ассоциируем себя с этим героем (нетрадиционного поведения). Но ведь мы - это и есть народ, масса, Как же мы можем все в один момент быть особями с нетрадиционным поведением? Мне думается, что со стороны мы все традиционны (конечно, если говорить обобщенно). И какой-нибудь Вася Петров, прочтя очередную книженцию и прочувствовав свою непохожесть и обособленность, смотрит на меня и думает: Иванов - это из тех, которые в общей массе и ведет себя как надо, традиционно, его почти всегда понимают и адекватно расценивают, Но при этом что же творится в душе у Иванова? Ведь он тоже много чего начитался. Выходит, все барьеры, чувство обособленности начинаются в нас самих. Мы чувствуем себя иногда несчастными, и укоряем себя, что не можем поступать и думать, как “все нормальные люди”. Но ведь и нормальные тоже иногда бывают несчастны. Мораль: давайте любить друг друга и всегда понимать, что другой человек, разговаривая с тобой, тоже может испытывать что-то неприятное неопределенное. Конечно, эти мысли достойны 13-летнего подростка, но, поверьте, иногда какая-нибудь старая мысль как вступит тебе в голову, но немного в другом качестве, и тебя как молнией шарахнет - как я раньше об этом не задумывался!?
21 февраля. Среда.
Три бутылки пива. Восемь сигарет, и одна дымится в пепельнице.
Моя мечта в Москве. Я был у нее дома. Она сказала ,что не хочет со мной говорить. Нет, я ей не опостылел, и она питает ко мне самые теплые чувства. Она просто ждала от меня чего-то, что бы вернуло ее к нормальному ходу жизни.
Я, видимо, слишком долго ждал, и ее приезд был столь неожиданным, что я не смог ничего сказать.
Господи, как я спешил к ней. Я кричал в машине от радости. Для меня не существовало ничего кроме нее.
Сидел на диване в ее комнате, ждал ее прихода. Странная ситуация.
Она пришла. Через минут двадцать ушел я.
Четыре бутылки пива. Открываю новую пачку.
Что будет завтра?
-----------------------------------------------
Однажды ушел Юрка Троицкий куда-то и оставил недоразвернутый завтрак и рюкзак рядом. Стоим мы, стоим и говорю я : ”О! Троицкий оставил свой завтрак!” А Ира Курдина и отвечает : ”О! Да и рюкзак свой тоже забыл!” Я: ”Надо посмотреть, что в рюкзаке!” Митя: “Да, а вдруг он там и голову свою забыл?”
22 февраля. Четверг.
Angel...don’t play the game.*
------------------------------------------------
Я хотел бы поговорить с вами, мои друзья. Я хотел бы рассказать вам о своей жизни. Ибо я знаю, что это, наверное, единственный способ по-настоящему поговорить с вами. Здесь вы можете прочитать мои строки и, может быть, задуматься над ними.
---------------------------------------
Чем дальше живешь, тем больше гадостей узнаешь про окружающий мир. Почему-то вдруг открываются заново глаза на уже знакомые предметы. Понимаешь, что теперь это тебя затрагивает гораздо больше, чем раньше. И не просто затрагивает, а прямо-таки покоя не дает. Уж начинаешь думать, что лучше бы эти глаза и вовсе не открывались. Но, как говорится, что написано пером, не вырубишь, а что один раз увидишь, не выкинешь из головы никогда. Надо любить мир так, как доктор, который изучил человека вдоль и поперек, заглянул во все уголки его тела (а где-то и души), побывал в анатомичке, резал людям животы и прочие части тела, и все же его не тошнит при виде человека, более того, доктор не считает гадостями все эти для простых “не докторов” гадости. Доктор даже ухитряется влюбляться в женщин, продолжать спасать людей, да и вообще, доктор ничем не отличается от нас с вами. И не отличить его в метро по ясному, спокойному и мудрому взору.
23 февраля. Пятница.
К салюту у меня сложное отношение. Раньше мне казалось, что возникает он ниоткуда
24 февраля. Суббота.
Я не знаю, что сказать тебе. Я не знаю, что я чувствую (я мог бы написать, мог бы: “...чувства быка, замершего под смертельным взглядом его убийцы...”) Что я точно знал, так это то, что я совсем другой. Я бы не смог и не стал бы драться, я не стал бы сидеть всю ночь напролет, думая о прошлом. Сейчас, я не стал бы этого делать. Последний раз я ложился в 4 часа утра, когда был где-то на пьяной вечеринке. Я уже описал все свои чувства, я выучил свои уроки и сделал свои выводы, я разобрался почти во всем; и теперь у меня осталась ностальгия и совсем немного романтизма.
В твой дневник, вместе с записями о встрече со мной, о твоей сестре и кучей других запутанных записей, ты запишешь мои слова: “Прости меня, я говорил искренне, но жизнь идет вперед, унося меня немного дальше с каждой секундой, так что я обогнал свои слова и оставил их позади; я практически обманул тебя.”
Все очень просто, мой друг. В конечном итоге все закончится. “That will be it,*”- сказала мне она, когда я смотрел на твою фигуру на фоне морозного солнечного утра через окно автобуса. Подумай, that will be it. И тогда ничто уже не будет ничего значить: все будет просто.
Послушай, забудь об этом - ты сам никогда не знаешь, кто ты. Это как бы виднее со стороны. Я не могу уже ничего обещать: ты просто будешь жить, и, может быть, тебе повезет.
Я ведь всегда хотел поговорить с тобой. Мне было интересно, какой ты, и мне казалось, что я тебя совсем не знаю. Хотя, в общем, я не уверен, что нам когда-нибудь удастся на самом деле узнать друг друга.
...Я не понимаю каких-то причинных связей, я не понимаю, например, почему, зачем и откуда появились эти два зимних листка; мне странно, что сейчас, именно сейчас, я предстаю перед лицом новой тайны, одной из миллиардов других тайн - и я чувствую себя совсем маленьким, понимаешь? Я не чувствую себя крепким, сильным или волевым человеком, я ощущаю удивлённую беспомощность, отразившуюся на чертах моего лица, и я знаю, что я совсем не такой, каким был один из посадивших это дерево, принесшее мне два странные листка, покрытые инеем и припорошенные мелкой сероватой пыльцой.
И даже в самую последнюю минуту этого дня... я так и не успел ничего сказать тебе.
---------------------------------------------
Говорят, что человеческая жизнь развивается по спирали, или по кругу, или по прямой. Еще говорят, что жизнь состоит из полос: черная, белая, черная, белая... Как бы там ни было, жизнь -это всегда линия (ведь плели же греческие богини-пауки нити человеческих жизней). А уже из этой линии можно делать все что угодно. По-моему, эта линия идет по направлению вверх (как хотелось бы думать), но не все время, а выкладывается наподобие ступенек лестницы. Вначале она идет перпендикулярно вверх, когда человек преодолевает что-то. Неважно что - это может быть и овладение какими-то навыками, достижение неких целей. Потом он добивается этого, и линия получает горизонтальное направление. Движение вперед продолжается, но не вверх. На этом этапе человек находится в состоянии некоей эйфории от проделанного труда, подумывает еще о чем-то и наконец упирается в стену, то есть переживает некий конфликт (с собой, например). Но на самом деле это не стена, и вертикальная поверхность ступеньки. Значит надо снова подниматься, уже на более высокий уровень. Остался опыт, которого на данном этапе не хватает. И опять период форсирования. Что в данном случае называть “черной полосой” остается на усмотрение каждого. Я думаю, ею может быть как период форсирования, так и предшествующий кусочек от горизонтальной линии, когда мы осознаем, что все, что делали раньше, чего достигли - лишь маленькая крупица того, что должно быть.
25 февраля. Воскресенье.
Мыслей нет. Вообще никаких. Пустота в голове - видимо это для чего-то нужно. Пустота такая, что прямо чувствуешь, как ветер гуляет по черепной коробке.
Мир - это базовый блок для приема космических кораблей.
-------------------------------------------------
Is it time to go on separate ways?
Жизнь замерла. Она похожа на тигра, который в любую секунду может броситься на тебя или скрыться в лесу. Эта пауза немного затянулась. Или у меня намечается очередная депрессия, или я решаю все раз и навсегда.
Свою вину я вижу только в одном - я позволил себе раствориться в ней. Я сделал ее некой константой в своей судьбе. Я поставил ее на вершину своей пирамиды жизни.
Сейчас мне ясно лишь одно - либо она пойдет со мной рядом, либо исчезнет из моей жизни, третьего не дано. Друзьями мы не будем.
Я люблю ее, и не знаю как все то, что я написал выше, совместить, а точнее примерить с этим.
Хватит ли у меня сил разложить все это хладнокровно по полочкам?
В голове бушуют стихии, разносящие мои логические построения в пух и прах. Количество пуха и праха заметно превышает количество здравого рассудка и логики.
26 февраля. Понедельник.
Опять я возвращаюсь к “детским стихам”. Недавний один разговор напомнил мне, что начальник мой сказал мне тогда еще и такие слова: “Мысли есть. А форма неоригинальна. Пишут всегда про одно, смысл лишь в том, чтобы придать этому новую форму.” Как жаль. Выходит, все, что я пишу, уже когда-то было написано? И я не могу открыть ничего нового? Я это раньше понимала, но что называется “ну не до такой же степени!”
-----------------------------------------------------------
Этот вопрос меня всегда интересовал. В ситуации, когда два человека любят друг друга, является ли стремление к активному общению с друзьями свидетельством неглубокой любви? Наоборот, является ли стремление их двоих к самоизоляции признаком настоящего чувства? Я прекрасно помню хороший пример последней из предложенных конструкций в прошлом году, который осуждался и сравнивался с детским садом всеми, и в первую очередь мной. Тогда как же быть с концепцией о том, что с по-настоящему любимым человеком, можно представить себя на необитаемом острове, обреченным жить здесь вдвоем всю жизнь, и тебе эта идея не только не коробит, но даже привлекает. Ведь с этой концепцией трудно поспорить. С милым рай и в шалаше.
Интересно, если бы я сейчас мог влюбиться... то есть... ну я имею в виду, как у людей... пожертвовал бы я ради общения с Ней тем, что у меня есть сейчас - семьей и друзьями? Видимо, нет. Хорошо это или плохо? Не знаю.
----------------------------------------
Я пришел в институт, уже твердо зная о том, что я ухожу от нее. Я долго настраивал себя для этого, и вот, как мне казалось, нужное состояние для того чтобы сказать эти корявые, но столь полные смысла, слова найдено. Я был спокоен с утра, и ничто не выводило меня из равновесия. Возможно причиной этого было то, что я знал о том, что ее сегодня не должно быть в институте. Я даже не вспоминал ее с самого утра. Две пары пронеслись мухой. Третью пару я пережил с трудом. Наступает долгожданная перемена. Я выхожу покурить, и тут как вспышка, как нечто потустороннее, появляется она. Видели бы вы меня. У меня чуть не подкосились ноги. Такого от себя я не ожидал. Но собрав волю в кулак я здороваюсь и делаю безучастное лицо. Зачем ? Почему? Не знаю.
Прогуливаю пару. Болтаюсь по институту как шарик в игровом автомате, отскакивая от каждого угла.
Ловлю ее на следующей перемене. Предлагая ей обсудить сложившуюся ситуацию, я размахиваю руками как чучело гороховое делаю какие-то странные движения ступнями .
Мы с ней проходим в другое крыло и начинаем разговор. Я что-то доказывал, напоминая себе первоклассника, которому дали пыльным букварем по голове. Я даже не говорил, я мычал. Как я ненавидел себя. Таких надо гнать от себя подальше ссаными тряпками (простите, вырвалось).
Спасибо ей,что она этого не сделала, а хотя, наверно, просто не нашла поблизости.
Нет, дальше не буду, а то что-то я отошел от трагедии и перешел к комедии ... Нет, еще чуть-чуть.
“Покой нам только снится ,”- говорю я себе, начищая до блеска латы и приводя в порядок амуницию. Завтра новый бой.
Ну вот и все. Нужно просто расслабиться. Надо поднять голову и посмотреть на небо. Хотя там тоже нет ответа, но там спокойнее.
27 февраля. Вторник.
Я смог написать только тогда, когда ты сделала что-то такое, что выбило меня из колеи, вывело меня из привычного ритма; ты вдруг, ни с того ни с сего показала мне всю свою душу, весь свой мир, который больно резанул по мне своими опорами, вонзившимися в землю, едва впустив меня внутрь. Я поразился его богатству и глубине, и его чистой и откровенной грусти...
Камни тверды, как ничто другое; им не страшен огонь, они величественны и спокойны...
Ты сказал ей: “Прощай,” и теперь уже ничего не вернёшь. “Все романтические истории однажды заканчиваются,”- сказал я и подумал: “Ведь это так странно: но куда девается любовь? Даже если она никому не нужна, куда она уходит?”
Я представил тебя, читающей эту книгу: ты улыбаешься, хмуришь брови, вздёргивая одну из них чуть выше, и, слегка прикусив нижнюю губу, начинаешь листать эти страницы. Ты вглядываешься в маленькие черные буквы, видимо, ища меня, и вдруг ты понимаешь (!!!) что я уже говорю с тобой. Я улыбаюсь тебе в ответ с этих страниц, так что между строк даже проглядывает моя фигура (видишь меня?). Ты откидываешься назад и пепел удивленно падает с твоей сигареты на пол: “Я?” Я пожимаю плечами и подмигиваю тебе: наш разговор продолжается. “Да, вижу,”- смеясь моей выходке (“Он всё угадал!”) и одновременно немного досадуя, что с самого начала не была достаточно внимательна, ты встаёшь из-за стола, закрыв эту книгу, и подходишь к окну полюбоваться на блеск огней ночной улицы.
------------------------------------------------
И все-таки я попросил машиниста завернуть на эту станцию, хотя, вероятно, буду обвинен общественностью в зацикленности и “странности”. Но, как бы то ни было, в список благодарностей в конце книги ее имя уже попало, так что хуже не будет. Кроме того, было бы неестественно и уже потому недопустимо полностью обойти вниманием столь значимого персонажа моих предыдущих книг.
Она так изменилась с тех пор! Не знаю, может быть дело во мне, может быть, объективно она осталась прежней, но я пишу о том, что я чувствую, так что вряд ли стоит гоняться за правдой. Нет, она действительно стала совсем другая. Поверь, мой читатель, мне больно об этом писать, потому что, наверное, и я сыграл в этой чудовищной метаморфозе свою неблаговидную роль, но ее былая открытость миру и готовность впитать в себя все его ароматы, общаясь со всеми людьми, сменились нервозностью и отчуждением. Кажется, что каждую секунду она ждет от жизни очередного подвоха, уже заранее признавая свое бессилие дать ей отпор, а в общении с людьми сразу устанавливает пуленепробиваемое стекло, ведя разговор исключительно на общие темы, фальшиво отшучиваясь и швыряясь банальными цитатами из мультфильмов, избегая любых упоминаний о прошлом.
Но дело-то в том, что на дворе уже давно не 1995 год, когда такую реакцию, хотя и со множеством оговорок, можно было оправдать. 1996 год не испытывает, а утверждает. Это принципиально иная эпоха, где нет места отчаянию и обидам. Это время, когда даже ревность уже на эмбриональном этапе своего развития сменяется умилением, а раздражение - сочувствием. Сейчас нет смысла думать о безопасности, так как ничто не угрожает. Отдайся 1996 году - он не сделает тебе больно.
Да, все старое барахло, прострелянные гимнастерки и партбилеты нужно сдать в архив (именно не выбросить, а сдать в архив) и начать жизнь заново. Но я ни в коем случае не имею в виду изготовление толстых стальных дверей и изоляцию. Выход не в разрушении, а в перекомпоновке составляющих. Я имею в виду, например, перестановки у тебя в комнате, я готов помочь тебе произвести необходимые замеры и снять жалюзи с окон. И я верю в широту твоей души, хоть и скрытую под страхом в твоих глазах, поэтому советую, даже не советую, а просто прошу: прислушайся к своим пережившим все перемены авторитетам:
Let your soul be your pilot,
Let your soul guide you...*
и тогда, вот увидишь, мир вновь обретет для тебя свое изначальное счастье и закружится в радостном танце.
28 февраля. Среда.
Последнее время я почти не остаюсь один - только в транспорте или во время приготовления домашнего задания. И наверное это хорошо, но я почему-то соскучился по прогулкам в одиночестве. Поэтому в некотором смысле был доволен тому, что выйдя сегодня из института, я понял, что никто меня не ждет и я предоставлен самому себе.
Друзья, я стоял на том самом мосту и смотрел на воду и на город. “Ну где еще встретишь такую красоту?” А ведь действительно, нигде не всретишь.Я долго смотрел с моста на воду и только счастливая улыбка на моем лице убеждала немногочисленных прохожих в том, что на уме у меня не было покончить жизнь самоубийством, бросившись вниз.
Я живу в этом городе уже 18 лет, и, честно говоря, нигде больше свою жизнь я не представляю, хотя родился за 650 километров отсюда. У Петербурга тяжелая энергетика, он провоцирует человека на творчества, наваливаясь на него и выдавливая из него стихи. Это - тоже способ, но мне больше по душе “московские” приемы. Москва дышит полной грудью, широко раздувая ноздри, Москва смеется, почуяв весну, Москва дарит свою энергию, как бы не требуя ничего взамен, но делает это так искренне, что человеку самому хочется творить в ответ.
Я прошел немного вперед по мосту, и в лицо мне ударило огромное оранжевое солнце, неожиданно выплывшее из-за Храма Христа Спасителя. Проанализировав расстояние между солнцем и горизонтом, я понял, что позади меня должно быть что-то забавное и сразу обернулся. Моя тень оказалась еще длиннее, чем я предполагал - до другого конца моста - метров 20, не меньше.
Быстро же мой организм адаптировался к новому элементу моего и без того нарочито абсурдного имиджа - потерянной перчатке. Моя обделенная левая рука уже практически не мерзнет, во всяком случае, не мерзнет больше, чем одетая правая. Смешно говорить, но я ждал прихода весны еще и потому, что хотел наконец надеть свой любимый черный бушлат.
Я проникся такой любовью к моему городу, что мне даже не захотелось плюнуть в реку (практически непременный атрибут поведения человека на мосту), хотя прекрасно понимал, что она и так настолько грязна, что от моего плевка ей вряд ли станет хуже. Я смотрел с моста и одновременно представлял себе карту Москвы, а на ней рассыпанные красными точками места, где живут дорогие мне люди - множество маленьких огоньков.
Я понимаю тебя, мой друг, мне тоже было бы безумно грустно отсюда уезжать. Уж очень этот город наш. Я, вероятно, понимаю и еще кое-что. Я знаю, как тяжело отказываться от тобой же созданной и, казалось ранее, незыблемой, а сейчас изжившей себя иерархии. Я знаю, как трудно поставить точку в очередной главе своей книги, сознавая, что нужно начинать следующую. Но, поверь мне, при всей своей уникальности, при всей разнице в цвете глаз и габаритах, герои этих подчас многотомных книг любви очень похожи. Даже их реплики часто совпадают. Не дай же этим картонным героям погубить тебя. Их жизнь скоротечна и эпизодична, а тебе надо идти дальше. Египетские шарфы на нас с тобой, платки, пропахшие разными туалетными водами, но идентичные на вид - вот, что останется навсегда, вот материализовавшаяся частица гармонии. А любовь никуда не исчезает* - она просто постоянно трансформируется, с тех пор, как, помнишь (рискну предположить, что в школе), в сердце что-то щелкнуло и внутри затикал загадочный неведомый доселе механизм. С тех пор любовь и живет в нас, она не перестает тикать, даже если не имеет конкретного адресата.
...И в то же время...
Be yourself, no matter what they say...*
Не слушай никого, и делай, как просит сердце, оно не ошибается. Любовь - область бытия, где не накапливается опыт поколений, где не учатся на ошибках, где исключение - это правило, а правило - исключение, и в этом ее смысл. И, что скрывать, я сам с удовольствием побывал бы в твоей шкуре и с удовольствием сделал бы пару-тройку глупостей.
Мимо меня пробежала симпатичная девчонка лет четырнадцати в смешной шляпке, взятой, вероятно, у мамы, со смешным деловитым целеустремленным выражением лица, а табло под рекламой Smirnoffa любезно напомнили мне, какое сегодня число (28.02), московское время (17.55) и температуру воздуха (-1). В плейере играли песни-молитвы Джо Коккера, во время проигрышей я своей правой рукой (та, что в перчатке) имитировал игру на гитаре и иногда протягивал руки к небу. Я плакал от счастья, хотя знал, что на морозе плакать очень вредно.
29 февраля. Четверг.
... это не кажется мне каким-то личным, моим счастьем. Я всегда считал, что если ТЫ счастлив, то другие если не должны быть счастливы сами, то хотя бы должны разделить твое счастье. Это утопия... Счастье - оно лично. Оно ни в коем случае не поддается сравнению. Оно... Тут я мог бы написать какое-либо умное иностранное слово, но я не могу. То ли я слишком глуп - и не знаю этих слов; то ли я боюсь, что меня не поймут... На самом деле я такой же, как все, и мыслю может быть даже примитивнее, чем многие мои друзья...
(рефрен) “Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой” - “Это все слишком плохо, чтобы быть правдой”, - одно из этих высказываний - фольклор, другое - недавно придумано. Какое из них предпочесть?..
Все можно заменить одним человеком, но он то ли не хочет, то ли не может, то ли еще не созрел, то ли я не знаю что. Одним словом - не готов... Или не нужно, да и зачем?.. Я слишком много трачу времени для счастья других людей, что для моего счастья и благополучия его уже не остается. Детский сад... Школа и институт... Работа?!. Если такой вариант, то он не лучший.
Вот стихи о любви.
Ты не молишься Богу.
Я стою у порога.
Вот стихи о любви.
Трогательным ножичком
Пытать свою плоть.
До крови прищемив
Добровольные пальцы...*
Стену невозможно построить до неба, всегда будет какая-нибудь лазейка. Так и во всем. Главное - эту лазейку отыскать. Нашел - счастлив. Нашел - несчастлив. Все зависит от того, кто ты...
Не пишется - не пиши. Не лежится - не лежи. Не спится - не спи. Все плохо - все равно не спи.* Самое ужасное*... ...Музыка и друзья... ...Доброта?..
Ничего не будет... Буду Я. Будешь ТЫ. Будет ОН. Будут ОНИ. Но все будут ощущать себя единой личностью, единым целым, и даже ОНА будет говорить: “Это Я”... Так наступит свобода...
---------------------------------------------------
Они все были очень странные, эти люди. Они, казалось бы, просто ехали вместе со мной в одном вагоне метро, но все-таки они были очень странные.
“That’ll be a crazy ride*”, - я так и подумал, когда садился в этот поезд. Ничего как будто не происходило: я просто сидел на корточках, прислонившись спиной к двери, и смотрел на них: несколько симпатичных девушек, одна из которых читала ежегодник “Приключения 91”, два малолетних рэйвера в длинных шапках и почему-то военных штанах; какой-то парень в черном слушал walkman, а еще двое пьяных парней пили пиво из банок и один из них глазел в газету, которую читал его сосед - огромного роста бородатый мужчина в каком-то совершенно абсурдном синем балахоне и в пёстрой меховой шапке с кисточкой. Напротив него сидела пожилая женщина с хозяйственной сумкой и внимательно изучала список продуктов (“Сок, сахар, молоко...”- я его хорошо видел), написанный на куске коричневого картона. У меня же страшно затекли ноги, кроме того, я был дико голоден и у меня совсем не было денег. Короче, мне пришлось встать.
1 марта. Пятница.
Пятница. Пьяные мужички в метро. Пятница почему-то приятней, чем остальные выходные. Как говорил мой знакомый - люблю ехать в гости к кому-то на дачу. Уже на даче совсем не так весело, чем пока находишься в процессе предвкушения. Так и во всем. когда чего-то ждешь - это самые приятные времена, а потом получаешь желаемое и уже вроде не так хорошо. Хотя и пока ждешь, тоже еще не чувствуешь себя полностью счастливым человеком. Только потом осознаешь, как же было здорово. (вышеописанный знакомый этот момент уже осознал и прочувствовал)
--------------------------------------------------
Во-первых, может показаться, что я пишу эту книгу “левой ногой”, не на полную. Как будто мне кажется, что я достиг какого-то высокого уровня, и мне некуда больше развиваться. Как будто я собираюсь сидеть в уголке на презентации и слушая наших новых соавторов, иногда морщиться, услышав стилистическую ошибку и записывая ее в блокнотик. Но это не так.
Во-вторых, может показаться, что жизнь моя стала однообразной и неинтересной - сплошное ощущение счастья, граничащее с глупостью. Но это тоже не так. Я знаю, что такое боль, я знаю, что в мире живут множество несчастных людей - и это единственное, что меня на сегодняшний день печалит. И хотя, действительно, сюжеты отдельных дней стали похожи, общий сценарий наполнился новым смыслом. И это порой настолько логично и понятно (во всяком случае мне), что не требует фиксации.
2 марта. Суббота.
...Камни все так же тверды, и мне вспоминается: “Если они скажут тебе,
Что нельзя полюбить камень,
Что нельзя полюбить камень,
То возьми его, прижми его
К своему сердцу,
И брось в них камень,
Ты брось в них камень
Ты брось в них свою любовь,”
и мне хочется сказать тебе, камень: “У нас есть будущее, у нас есть свет и солнце, у нас всё ещё есть мудрость и любовь, и у нас есть бесконечно повторяющееся и воспеваемое в перманентной эклектике счастье, которое мы не устаем находить во всем окружающем, поражаясь его великолепию и описывая его в миллионный раз одними и теми же словами, родившимися в наших раскаленных сердцах. Наши притчи полны восторга и загадочности, они говорят о простоте и наивности нашей души, и, в некоторой степени, о нашей слабости, но мы ведь любим не завершенность и полноту, не так ли? Мы любим, когда на нас, лежащих в сочной зелёной траве, на два простых чёрных камня, льёт свои лучи солнце, у которого нет вопросов и ответов, и нет сомнений, и в осознании его величия и нашего собственного бессилия мы находим что-то прекрасное.”
(Диалог с камнем.)
-------------------------------------------------------------------
Вчера я видел ее в детстве. Да, она и ее мама зашли в метро и проехали со мной две остановки. Я часто вижу ее в детстве. То есть конечно, это просто я думаю, что она была такой. Такие же темные волосы, глаза, полное лицо и немного грустный, сосредоточенный взгляд. Что я чувствую в этот момент? Что мне позволили подойти поближе к какой-то тайне. Иногда это чувство возникает, когда я рассматриваю ее школьные фотографии, или вижу ее родителей, или разговариваю с ее друзьями об их детстве. Я ехал эти две остановки, смотрел на эту девочку, а она лишь раз взглянула на меня, а потом снова погрузилась в свои мысли. Это был какой-то непонятный прилив нежности, мне очень хотелось дотронуться до ее густых темных волос, а главное, я понимал, что через десять минут увижу уже взрослую “версию”.
3 марта. Воскресенье.
Волчий вой, как спирта глоток
В горле застыл. Немой упрек.
Танец вдвоем во сне.
Так жжет в груди - быть беде.
Непониманья знак-
Горя бездна.
Играют скерцо.
Устало сердце.
Шаг вперед-
Жизнь поперек.
4 марта. Понедельник.
Я, наверное, не придаю должного значения вещам, без которых жизнь неожиданно оказывается парализованной. Многие институты, всегда находящиеся под боком, ставшие привычными, играют гораздо большую роль в моей жизни, чем может показаться на первый взгляд, даже если напрямую я с ними не сталкиваюсь.
-------------------------------------------
Да, мне нравится писать “конкретно”. И происходит это не только вследствие недостатка таланта, но и потому, что я в этой конкретике я себя более комфортно чувствую.
И сейчас по пути домой я мог бы написать, что перемещаюсь из одной точки пространства в другую, что я знаю, что ничего не знаю, и прочее, но мне хочется просто сказать, что я трясусь в метро, что я ищу по всей Москве эти чертовы доски, которые почему-то пропадают как раз тогда, когда больше всего нужны, что я устал и голоден. Мне кажется, что читателю может стать скучно, если писатели будут постоянно заставлять его думать в абстрактных категориях, его совсем не вредно окунуть в реалии, чтобы, во-первых, он мог оценить по достоинству или осудить авторский способ описания этих знакомых читателю реалий, а во-вторых, не имел бы возможности усомниться в том, что авторы - тоже люди.
6 марта. Среда.
Меня специально попросили написать об этом в книге: Сегодня г-н Явлинский (Григорий, кажется) самолично передал г-же Попко Наталье Васильевне 3 гвоздички и пожал ручку.
-----------------------------------------------
Как бы ни была сильна наша вера, в жизни нас подстерегают масса сложностей. Сложно не влюбиться в девушек самых близких друзей, сложно сохранять спокойствие слыша ведущиеся на полном серьезе разговоры о восстановлении монархии в России, сложно не раздражаться на девочку, посчитавшей, что тот факт, что у нее стала развиваться грудь, дает ей моральное право говорить кучу чуши при спорах со мной на философские темы. Все это очень сложно, но, на самом деле, вполне преодолимо. И я выдерживаю эти испытания, а если и поддаюсь соблазну, то только на пару минуток, с тем, чтобы потом снова прийти в состояние тотальной благости. Я имею в виду не благость Ольги Павлятенко при общении с любыми малогабаритными существами, и не благость Mariah Carey при исполнении композиции “I Can’t Live Without You” (эта благость тоже имеет право на существование, но это не мое), а благость Стинга, Джо Коккера и Марка Нопфлера (меня наверняка обвинят в женоненавистничестве - а зря). Я ни в коем случае не претендую на их широту, талант и мудрость, но именно их голоса подпитывают меня этой бесценной энергией.
-----------------------------------------
...он вышел на улицу, зажмурившись, взглянул на солнце, посмотрел вокруг, оступился и попал ногой в лужу. Это означало, что наступила весна. Но радости не было. Правда, и грусти тоже не было. Никаких чувств приход весны в его душе не вызвал... Просто он уже не был способен чувствовать. Его уже с трудом можно было назвать человеком. Он походил скорее на зомби или робота.
Проходившие мимо люди не обращали на него никакого внимания, как, впрочем и он на них. В его внешности не было ничего необычного, только глаза безжизненно смотрели куда-то вдаль, за горизонт... С трудом подняв упавшую сумку, он побрел прочь...
------------------------------------------
...и если ты потерян
среди этой толпы,
среди этих лиц и этого снега,
даже если ты совсем одинок,
и внутри себя ты ощущаешь
свою печаль,
даже если тебе совсем тяжело,
всё равно,
возрадуйся,
ибо ты не один.
9 марта. Суббота.
Сижу за столом и не хочу делать английский. Мой игрушечный попугай смотрит на меня немного удивленно - не потому, что я делаю что-то не так, а потому, что у него волосы на лбу отклеились(или это перья). И хохолок набок.
Фиг его знает, что он думает. Попугай столько всего повидал. Можно было бы сказать, что видел он и “лучшие” времена. Но это как-то не по-молодечески - то есть я еще не старая и не имею права так говорить. Наверное, это юношеский максимализм или еще что-то в этом духе.
Я люблю свой дом. Несмотря ни на что.
Я люблю его даже не как какое-то общее понятие “мой дом - моя крепость” и прочая ерунда. Сказать по правде, у некоторых в гостях я чувствую себя иногда даже в большей безопасности.
И не потому что он большой и красивый - есть больше и красивее. Просто в нем полно вещей - моих. Таких тихих, я бы даже сказала мещанских - картиночки, игрушки, бумажки, наклейки, цветы. Временами на меня находит приступ уборки и я начинаю весь этот хлам выкидывать с нацистской жестокостью. И это полезно. Иногда бывает. Но некоторые вещи как были, так и останутся в разряде “неприкосновенных”.
Я часто смотрю на них, на мой маленький мирок, и понимаю, что мое отношение к этим предметам меняется, меняются те мысли, которые раньше возникали при взгляде на них. Мне нравится вспоминать, что я чувствовала раньше, о чем думала. И в момент, когда хочется все поменять в комнате и вообще вокруг себя, смотришь на эти милые вещи и думаешь - я могу относиться к ним как угодно, я могу ненавидеть их, но им будет все равно, даже если я их выброшу. Я могу брать этих плюшевых мишек в кровать, но они все равно не расскажут мне никаких секретов. Из-за этого как раз они и кажутся мне мудрее...
---------------------------------------
Я взаперти. Я заперт. Я... Я... Я... Я не знаю (миллионы фантазий, рифмы, немыслимые повороты жизни, любовь, счастье, страх, беспокойство, отчаянье, одиночество, доведенные до автоматизма движения, непонятные и необъяснимые чувства, волнение, опустошённость, редкий восторг перед величием красоты, ирония, смех, беспомощность, усталость, безнадёжность, желание, радость, восхищение, удивление, обыденность, замкнутость ожидание, мечты, сны)... я не знаю, чего я хочу, что мне нужно... ...я просто хочу, чтобы вы поняли меня... я хочу (я... я... я...) чтобы ты, ты, ТЫ поняла меня... ведь для тебя я играю эту музыку: сочетание медленных, грустных мелодий с одиноким очарованием ночи. Now that you come to set me free*... и вместе с тем (“я хочу домой”) уверенность (в чём - попытка избежать банальности, попытка избежать повторений: как всё это сложно, в нашей жизни, поверь мне, вспомни эту ночь (или этот вечер), это нагромождение мыслей и меня, сидящего у тебя на кухне, это очень сложно, разобраться в этом запутанном клубке, в сплетении жизненных нитей, это так тяжело, и мы так устали от этого) уверенность, хотя бы в том, что эта музыка будет звучать, представь себе, и без нас! Точнее, она будет звучать вечно.
10 марта. Воскресенье.
Сегодня хочется убежать. Спрятаться куда-нибудь, в какую-нибудь дыру, раковину. Хотя раковина - это тоже не совсем подходящее место, потому что раковина - это одиночество.
Лучше всего скрыться в некую Neverland, где не только все по-другому, но и все другие. Где все на своем месте. А главное, ты знаешь, что так это все и должно быть - чувства, которые испытываешь - правильные (даже если это неприятные чувства).
Пока пишу, забываю, о чем хотелось написать.
А может, просто прошло это желание убежать?
(на самом деле в этот вечер действительно удалось “убежать” из дома - в гости).
------------------------------------------
Она нравилась мне еще на первом курсе, но сейчас это чувство переросло в какую-то более осязаемую, теплую симпатию. И пусть Фрейд определит меня в потенциальные гомосексуалисты с комплексом неполноценности или что-то в этом роде, но мне нравится именно ее мальчишеский имидж. Обычно так происходит с девчонками, у которых есть брат, не намного их старший. Мне иногда кажется, что она вобрала в себя все лучшее от мужского характера, оставив все самое лучшее из женского (специально не раскрываю мысль).
Еще мне нравится ее нелюбовь к мрачным тонам и недовольство мрачными картинками на выставке. И надевая утром черную водолазку, я иногда думаю, не будет ли она (пусть даже мысленно) обвинять меня в идиотском пессимизме. Зато скорее всего, ей понравится моя часть книги, и об этом я тоже иногда с гордостью думаю.
Я уверен также, что за тотальной иронией, переходящей иногда в сарказм, за нарочитой абсурдизацией всего окружающей мироздания, спряталась чувствительная и нежная душа, способная переживать и любить сильнее многих других, лишь внешне эмоциональных, а внутри холодных и мертвых людей.
Мне нравится делать ей приятно - хотя бы просто признаваясь ей в своей симпатии. Мне это нравится.
11 марта. Понедельник.
У него был один “недостаток” : он влюблялся во всех незнакомых симпатичных девушек. Она знала об этом - он давал ей читать свой дневник. Она знала об этом недостатке и тем не менее не боялась и любила. И он знал, что вопреки всем законам логики она, зная обо всем, не боится.
Это была уникальная пара (как, впрочем, и все остальные):
Он: 1) поэзия
2) вечные метания
3) эксперимент
4) конфликт с миром
5) неудовлетворенность.
Он так долго шел, чтобы найти ее. Он шел так долго, что я даже успел усомниться в том, что это в принципе возможно; так долго, что когда он говорил мне, что такого раньше никогда не было, я заранее представлял, кичась своей псевдообъективности и логики, как я буду ее утешать.
Она вообще родилась совсем недавно. Во всяком случае я ее так воспринимаю. Я до сих пор иногда удивляюсь, откуда она знает имена улиц нашего города или сюжеты наших старых мультфильмов. Она появилась вдруг, появилась ниоткуда, такое ощущение, что она никогда не была маленькой, а родилась прямо так - в этой яркой куртке цвета розового маркера, видной издалека, в кепке, с застенчивой улыбкой, прощающей ей все.
Я наблюдал за ними на расстоянии, сидя на лавке, и продумывал этот текст. Они то целовались, то рассказывали что-то друг другу, то обсуждали стройку во дворе института. Я немного ревновал ее к нему и особенно сильно его к ней, потому что ее внедрение в его жизнь происходит и за счет моих процентов тоже. И признаюсь, поначалу я воспринимал это чрезвычайно болезненно, но и тогда, и тем более сейчас я знал, что так и должно быть, более того, я хотел, чтобы так было, чтобы я смог написать если не о своей любви, то о его.
Наконец они заняли то положение, которое занимал бы я с любимой женщиной: упершись друг в друга лбами и носами. Наверное, это идиотизм, но я люблю так делать. Для меня вообще имеют очень важное значение моменты, кажущиеся другим людям обычными. Например, открытое пространство за ушами и шея женщины могут привлечь мой интерес значительно больше, чем женские ноги...
Они показали мне руками, что идут внутрь, видя, что я слушаю плеер и скорее всего их не слышу, а я кивнул, дав понять, что хочу остаться на улице и посидеть один. Снег на носке моего сапога растаял: значит, уже “плюс”. Я сидел на скамейке - символе лета и тепла, символе длинного дня и утоляющего жажду пива, символа агонии одиночества. Сказать, что я пришел в полное равновесие, было бы сильно слукавить. Конечно, я метался, я все еще искал, я моделировал и отвергал, я ностальгировал и мечтал, я готовился и гадал, я пел и вслушивался. И лишь внешне мой образ жизни не отличался ничем от прошлого, но уже никогда, видимо, я не буду чувствовать безысходность и отчаяние и этими словами никогда уже не будет назван ни один проспект, ни одна аллея. А если мне и взбредет в голову называть их по-своему, то это будут иногда улицы сострадания, а в основном - бульвары Благодати и переулки Спасения*.
И идя по этим самым улицам домой я приветствовал переполненный чувствами Понедельник*. Я упивался собственным одиночеством (и, что скрывать, собственной крутизной), зная, что у меня есть силы подождать, есть желание жить, есть Его помощь, помощь, которая всегда приходит вовремя, есть ты, мой читатель, которому я интересен.
12 марта. Вторник.
Post scriptum.
“Это мир, в котором
Ни секунды без драки.”*
Любовь - это только лицо на стене,
Любовь - это взгляд с экрана...*
... you know, it was beautiful... Extreme... Edge-city, Edge-living, Edge-love, Edge-existance... Don’t say anything... Prevent me... Rape me... I’m exсellent... Save me... Show me the way...*
Кто сказал, что бесполезно
Биться головой о стену?..*
Но я так бы хотел
Встретить живым
Две тысячи первый год...*
------------------------------------
Will I grow old?
Я вышла из ванны и услышала, что кто-то крутит ручку настройки радио. Сердце у меня стукнуло громко и зависло где-то на подступах к горлу, потому что кроме меня дома никого не было. Я вошла в комнату и увидела Хрустального Человечка. Вернее, это был почти настоящий человек - только хрустальный. Очень странное чувство - как будто я об этом мечтала в детстве, о таком же почти невидимом человечке. И почему-то сразу я поняла, что это не обман зрения. Просто у меня в комнате - Хрустальный. Но все-таки я немного боялась.
- Ты что тут делаешь? (спросила я)
- Индийский спутник взорвали
- И что?
- Поэтому я здесь. Мы больше не можем быть просто в чьих-то мыслях. И оставаться невидимыми тоже. Каждого определили к тому, кто его создал. Я прикреплен к тебе.
- А что мне с тобой делать?
- Я - твой бывший воображаемый друг. Ты теперь можешь получить от меня то, чего тебе не хватало. Ведь из-за этого ты и придумала меня. Ведь ты ждала, что однажды ты зайдешь в комнату, где никого не было и увидишь кого-либо вроде меня?
- Да. Ты всегда будешь теперь со мной?
- Пока ты не получишь то, что тебе хотелось.
- А ты можешь...?
- Не могу
- А можно...
- Нельзя
- Ну тогда...
- Не стоит. Я не могу тебе дать чего-то материального, не могу исправить внешность, не могу влюбить в тебя кого-то, не могу изменить твой характер, не могу влиять на людей. Я - не джинн.
- Зачем тогда ты здесь? Как ты мне все это дашь - то, чего мне хотелось?
- Мое присутствие уже много чего дает. Это во-первых. Во-вторых, ты должна вспомнить, чего тебе за всю жизнь хотелось, да так и не досталось. А вообще, я совершенно не собирался быть здесь, с тобой, помогать тебе как-то. Все это мне на фиг не нужно.
- Я такого Хрустального не придумывала. Да и как я вспомню, чего мне хотелось. Раз я не помню, значит, уже не надо мне этого. И сейчас не нужны мне никакие воображаемые друзья...
- Я бы попросил. Воображаемые друзья нужны всегда. Даже когда они становятся реальными. Ты сама этого не понимаешь. А если ты не вспомнишь, мне прийдется мотаться тут с тобой, а после твоей смерти меня уже никто не освободит.
- Выходит, не ты мне нужен, а я тебе. Вот уж не думала, что мне прийдется помогать плодам моей же фантазии.
Хрустальный все время, пока продолжался разговор, крутил настройку. Послышалось ...and I miss you-u-u like a desert miss the rain... Хрустальное лицо смешно вытянулось, а прозрачные руки и ноги задвигались в такт. Довольно красивое зрелище. Да и вообще, этот мой человечек - очень даже симпатичный. Пожалуй, даже красивый. Объективно говоря, никакой он не человечек. Наверное, вырос со мной вместе. Довольно высокий мужчина, крепкий такой. Только прозрачный.
- О, вот эту музыку я люблю!
- Ты по кому-то скучаешь?
- Да , есть одно существо...
- А где ...оно? Тоже к кому-то определили? Может, надо его разыскать? (попутно мысль: может, мне хотелось всем помогать, раз Хрустальному нужна помощь?)
- Я люблю это существо. Вряд ли ты поймешь, как Это можно любить. Да я и сам не понимаю. Знаю только, что люблю и не смогу без этого существа долго.
Хрустальный вздохнул хрустальным вздохом и немного уменьшился.
- Да, я забыл тебе сказать, что кроме твоих прошлых желаний ты должна еще сказать мне, чего ты хочешь сейчас, почему ты этого хочешь и какие у тебя планы на будущую жизнь. Помимо этого, ты уже должна сообщить мне смысл жизни и уже определиться в плане любви.
- Какой любви?
- Как какой? Кого ты действительно любишь? По-настоящему?
- Но я еще не готова, я еще не совсем решила и не совсем еще взрослый человек..
- По-моему, ты совсем еще в своем уме! Ты хочешь сказать, что с тех пор, как ты меня выдумала и до сих пор ты не поняла? Ну-у, я так не играю! Зачем же ты тогда жила, чего-то думала? Все впустую. Осталась такая же глупая!
Хрустальный снова вздохнул и еще немного уменьшился
- Да ты вообще ничего не поняла! Как была, так и осталась! Такая же! Только выросла!
- Да ты тоже! Сам такой же! И не ори на меня! Ты мне никогда не помогал! И сейчас - пришел и ругаешь меня!
Хлоп! Раздался хрустальный звон и его не стало. Только звон остался. Может, это у меня? Где Хрустальный? А может, индийский спутник починили?
Зачем он вообще появлялся? По-дурацки все как-то вышло.
Пора в институт собираться... Опоздаю!
---------------------------------------------------
СРЕДНЯЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ
ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА - ОКОЛО 70 ЛЕТ.
В ГОДУ 365 ДНЕЙ, В ОДНОМ
ДНЕ 24 ЧАСА ИЛИ 1440 МИНУТ.
В ОДНОЙ МИНУТЕ 60 СЕКУНД.
ТАКИМ ОБРАЗОМ, НАША ЖИЗНЬ
СОСТОИТ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ИЗ
ДВУХ МИЛЛИАРДОВ ДВУХСОТ СЕМИ
МИЛЛИОНОВ ПЯТИСОТ ДВАДЦАТИ
ТЫСЯЧ МГНОВЕНИЙ.
НИКАКИХ ИЛЛЮЗИЙ.
--------------------------------------------
P.S. Это был самый насыщенный месяц в моей жизни.Итоги подводить слишком рано. Но мне нравится моя жизнь все больше и больше. Я благодарю своих друзей за предоставленную мне возможность быть их соавтором.
----------------------------------------------
Лето оставит после себя
Желтые листья и хмурое небо
Осень - холодные ветры
И тоску. Зима просто уйдет.
И только я оставлю цветы
Цветы и улыбки, улыбки и солнце,
Солнце и радость, радость и песни
Я весна!*
А я так сомневался, что смогу написать что-то новое, а новые книги действительно обречены на появление, в который раз доказывая нам, что безвыходных ситуаций не бывает. Жизнь идет вперед, земля продолжает крутиться, унося меня все дальше и дальше от былых трагедий. О прогрессивности любого явления можно спорить. Но, хотя формально весну можно назвать откатом к старому, никому этого не приходит в голову. Весна - безоговорочно положительные перемены. Все люди на земле любят весну, независимо от курса, изучаемого региона, ближайшей к дому станции метро и вероисповедания, и так и должно быть.
Потому что весна - это надежда, а надежда - это спасение. “Ибо мы спасены в надежде.”*
Потому что весна - (как бы ни был затаскан предлагаемый мной ряд, но это так*) это вера. Вера в Бога, вера в себя, вера в великую страну, вера в победу добра над злом.
Потому что весна - это Любовь, круглый год разлитая вокруг нас по улицам, но под лучами весеннего солнца видная более четко. Любовь, которую весной чувствуют не только люди, но и звери, и дома, и троллейбусные провода, Любовь, которая и в 1996 году спасет всех нас.
“У меня есть только один голос и я хочу спеть все, что я должен спеть,
Только одно безоружное сердце,
и оно не может, не хочет, не умеет отказаться любить*.
И я иду “задыхаясь от нежности к этому небу и к этой земле;
И мой сын говорит: “Господи, приди и будь соловей!”
Так начнем все с радости!*”
Аллилуйя!
Примечания и переводы.
12 февраля.
“They shoot...” - “Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?”, название фильма режиссера С.Поллака.
“Je t’aime...” - “Я тебя люблю, и я счастлив”(фр.).
2. Вспышка.
3. Мгновенный
4. Перевоплощение.
1. Спасибо, Господи. (автором используется способ оформления, впервые предложенным Ю.Троицким.
13 февраля.
“воспоминания о...” - Хорхе Луис Борхес.
“And that...” - и тогда все будет кончено.
“Доктор едет, едет, сквозь снежную равнину,
Порошок заветный людям он везет.
Человек и кошка порошок тот примут -
И печаль отступит и тоска пройдет...” (гр. Ноль. “Человек и кошка”)
15 февраля.
“maybe you...” - может быть, ты никогда не прочитаешь эту книгу.
17 февраля.
“Всем миром...” - цитата из песни группы ДДТ “Белая река”.
“Мы встретимся...” - цитата из романа Джорджа Оруэлла “1984”.
20 февраля.
“Я.Л.Ю.Б.Л.Ю.Т.Е.Б.Я.” - название песни группы “Ноль”.
22 февраля.
“Angel...” - “Ангел...не играй со мной”, цитата из песни группы Chroming Rose “Angel”.
26 февраля.
Пусть тебя ведет твоя душа... - Sting (1996 г.)
28 февраля.
“Be yourself...” - Будь самим собой, неважно, что они говорят. (Sting, 1987)
“А любовь никуда не исчезает...” - Любовь долготерпит, милоседствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя пророчества прекратятся и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем. (Первое послание коринфянам, глава 13, стих 4 - 9) /выделение мое - П.Д./ Примечание было сделано 24 марта 1996 года.
29 февраля.
“Трогательным ножичком...” - цитата из песни группы Гражданская Оборона “Русское поле экспериментов”.
“That’ll be...” - это будет сумасшедшая поездка.
9 марта.
“Now that you...” - сейчас, когда ты пришла сделать меня свободным.
11 марта.
“улицы Любви...” , “бесчувственный Понедельник” - ознакомьтесь с книгой “Два Месяца”
12 марта.
“Это мир...” - цитата из песни группы Наутилус Помпилиус “Рвать ткань”.
“Любовь...” - цитата из песни группы Наутилус Помпилиус “Взгляд с экрана”.
“...you know...” - “...ты знаешь, это было прекрасно...Крайность...Город на краю, Жизнь на грани, Любовь на острие бритвы, Существование на кромке обрыва...Ничего не говори...Помешай мне...Изнасилуй меня...Я прекрасен...Спаси меня...Укажи мне путь...(англ.).
“Кто сказал...” - цитата из песни группы Наутилус Помпилиус “Гороховые зерна”.
“Но я так бы хотел...” - цитата из песни группы Крематорий “2001 год”.
“Лето оставит...” - гр. Мегаполис. “Весна” (1993 г.)
“Ибо мы спасены в надежде.” - Послание к римлянам, глава 5, стих 24.
“Потому что весна...” - А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше. (Первое послание к коринфянам, глава 13, стих 13.)
“У меня...” - гр. Аквариум. “Мальчик” (1989 г.)
В написании книги нам прямо или косвенно помогали:
Феликс Аболенин,коллективы групп: Аквариум, Dire Straits, ДДТ, Крематорий, Мегаполис, Наутилус Помпилиус, Nirvana, Ноль, Pearl Jam, Чайф.
и многие-многие другие, по разным причинам в этом списке не упомянутые.
СПАСИБО ВСЕМ!!!
Еще одно существенное примечание: название книги было придумано после сведения материала в единое целое.
  |
